Это я, отрицавший тирана не за то, что он зверь и вандал, а за то, что он глуп. (с)М.Щ. Мэджикарп Антон смотрит на людей с интересом
В голове как-то звеняще пусто и тяжело, как будто воздух внезапно решил частично сгуститься и теперь перекатывается внутри черепа, как лужица ртути. Надо выпить и идти дальше заниматься. И включить музыку - негромко, чтобы не разбудить милого и нежного юношу, спящего в соседней комнате. Я и так достаточно его сегодня измотал, пусть отдохнёт.
Видеть, как он ходит, опираясь на костыли, держась за стену, как он морщится, но каждый раз встаёт, видеть это и понимать, что эта боль - твоих рук дело... невыносимо. Намного проще сделать всё самому. Перенести его в комнату - потому что нравится носить его на руках, принести ему что-то, что угодно, что ему нужно - потому что он сегодня много работал, в отличие от некоторых, которые даже вступительные сдать нормально сами не могут, пусть теперь отдыхает. Наплевав на то, что его тело нуждается в нагрузках, чтобы прийти в норму. Всё ведь и так будет хорошо.
Долгие беседы, прерываемые поцелуями, беседы чуть ли не о смысле жизни. Ну, о добре и зле точно.
- Это потому что я зол.
- Нет, друг мой. Это потому, что ты несчастен.
Невыносимо серьёзные разговоры, невыносимо чёткие мысли, он ведь не лезет в чужую голову, и так слишком хорошо знает, что там... Невыносимо думать даже о мести, невыносимо думать, что будет дальше. И невыносимо - "друг мой". Или "Эрик", с той укоряющей интонацией, от которой хочется на стену лезть.
Друзья? Нет. Много больше.
А разве не друзья? Друзья...
...Болезненное шипение и скрип дверных петель. Снова встал. Отвернуться к окну.
Это так, зарисовочка по мотивам. Кажется, время приходит в норму.
Видеть, как он ходит, опираясь на костыли, держась за стену, как он морщится, но каждый раз встаёт, видеть это и понимать, что эта боль - твоих рук дело... невыносимо. Намного проще сделать всё самому. Перенести его в комнату - потому что нравится носить его на руках, принести ему что-то, что угодно, что ему нужно - потому что он сегодня много работал, в отличие от некоторых, которые даже вступительные сдать нормально сами не могут, пусть теперь отдыхает. Наплевав на то, что его тело нуждается в нагрузках, чтобы прийти в норму. Всё ведь и так будет хорошо.
Долгие беседы, прерываемые поцелуями, беседы чуть ли не о смысле жизни. Ну, о добре и зле точно.
- Это потому что я зол.
- Нет, друг мой. Это потому, что ты несчастен.
Невыносимо серьёзные разговоры, невыносимо чёткие мысли, он ведь не лезет в чужую голову, и так слишком хорошо знает, что там... Невыносимо думать даже о мести, невыносимо думать, что будет дальше. И невыносимо - "друг мой". Или "Эрик", с той укоряющей интонацией, от которой хочется на стену лезть.
Друзья? Нет. Много больше.
А разве не друзья? Друзья...
...Болезненное шипение и скрип дверных петель. Снова встал. Отвернуться к окну.
Это так, зарисовочка по мотивам. Кажется, время приходит в норму.